Решения , Нижний Новгород ,  
0 

MATCH POINT

Фото Владимир Васильчиков 
Стиль Елисей Косцов
Ассистенты стилиста
Анна Ким, Дарья Ширяева
Прически, макияж, груминг
Ольга Чарандаева (TheAgent.ru)

На Косте
шерстяной джемпер Calvin Klein Jeans;
джинсы Giorgio Armani 

На Алине 
мужской джемпер Jil Sander;
кожаные брюки VDP;
кожаные туфли Dior;
металлический браслет Louis Vuitton; 
серьги Pomellato
Фото Владимир Васильчиков Стиль Елисей Косцов Ассистенты стилиста Анна Ким, Дарья Ширяева Прически, макияж, груминг Ольга Чарандаева (TheAgent.ru) На Косте шерстяной джемпер Calvin Klein Jeans; джинсы Giorgio Armani На Алине мужской джемпер Jil Sander; кожаные брюки VDP; кожаные туфли Dior; металлический браслет Louis Vuitton; серьги Pomellato
Жизнь двоих — это всегда игра в команде. Но что бывает, когда оба по натуре лидеры и не умеют подчиняться чужой воле? И что важнее уступить раунд или выиграть матч?

Алина Крюкова
«Актерство было для меня всегда загадочной профессией.
И только сейчас я поняла, как этим можно жить!»

История их любви могла бы стать сценарием для романтического кино.

Вначале был журнал «ОК!», кем-то забытый в аудитории МГИМо, где тогда училась Алина. Она берет его в руки, листает, натыкается на его фотографию, читает интервью. «Клас­сный парень!» — думает она и откладывает журнал в сторону. Крупный план. Снято! Спустя ­какое-то ­время она приходит наниматься в контору, где требуется юрист. На пороге ее встречает тот самый красивый незнакомец, о существовании которого она уже успела забыть. Ей нужна работа, ему — юрист, знающий толк в казуистике российского права и в искусстве составления трудовых соглашений. Он собирается запускать несколько проектов, нанимать людей, подписывать договоры. Без юриста никак! Она соглашается на его условия, хотя была вправе рассчитывать на большее — у нее красный диплом, и про российское гражданское право она знает все. Дома она попытается припомнить, где уже видела эти мелкие кудри. Вспомнила, не удивилась и даже ничего не почувствовала. Снято!

— Каким-то странным образом до встречи с Костей я пребывала в абсолютном неведении по поводу существования целой планеты гламура, — признается Алина, — и совсем не собиралась к ней приобщаться. Я ухитрялась жить без телевизора. Никогда не покупала глянцевые журналы. Все это было мне неинтересно! Да и когда мы познакомились, ни о каком романе речи не шло. Я занималась юридической документацией. У нас были чисто партнерские отношения, за рамки которых мы никогда не выходили, продолжая каждый жить своей жизнью. Мне было известно, что он женат, что есть ребенок. Да и сама я была на тот момент несвободна. Просто так вышло, что уже после его развода мы обратили друг на друга внимание.

Штампы в паспортах ни на что не повлияли. Как и восемь лет тому назад, она просматривает его контракты. «Это стало чем-то вроде хобби для меня», — смеется Алина, и тут же добавляет, что у каждой жены должна быть своя сильная сторона: ­кто-то ­талантливо готовит борщ с пампушками, а кто-то умеет сочинять контракты для мужа, предусмотрев все возможные риски и обломы. На то она и юрист! А вот в бизнес-проекты Кости она не вмешивается. Его ювелирные коллекции может оценить только как любитель с точки зрения нравится — не нравится, идет — не идет.

Сама она себя называет «радикальный продюсер». И мышление у нее, несмотря на нежную, кукольную внешность, скорее, продюсерское, жесткое. Алина не скрывает, что у нее и в мыслях не было становиться домашней хозяйкой или только женой при муже. Она и о свадьбе никогда не мечтала. Когда заканчивала с отличием МГИМО, хотелось большой государственной карьеры, новых горизонтов. Она примеривалась к собственному кабинету на Старой площади. Хотела менять устаревшую систему госаппарата. Дай ей волю, и она бы поменяла мир. И надо сказать, что от этих планов она пока не собирается отказываться. Просто продвигается к ним более мелкими и осторожными шагами и пока идет сильно в обход. Например, недавно со своим деловым партнером Анной Цукановой-Котт запустила небольшой проект «КиноЕда», старт которого был неожиданно признан чрезвычайно удачным. Речь идет о доставке горячей еды на съемочную площадку. И это лишь начало целой цепочки бизнес-проектов, которые они собираются запустить в сфере отечественного кинопроизводства. «КиноРеклама» и «КиноЮрист» ждут своей очереди.

— Хочу я этого или нет, но пока вся моя жизнь выстраивается в кинокоординатах, мыслится отснятыми сценами, съемочными днями. Само кинопроизводство я знаю не понаслышке. И как «радикальный продюсер» все время рвусь там все переустроить, сделать комфортнее, проще и как-то радостнее.

Еще больше, чем кино, Алина любит книги. В самое ближайшее время вместе со своей мамой, Галиной Алексеевой, собирается выпустить пособие «Добронравие для маленьких». Признает, что звучит несколько трудно для восприятия. По сути, это учебник по воспитанию у детей внутреннего компаса — что такое хорошо и что такое плохо, а также развитию словарного запаса и образного мышления посредством русской классической поэзии. И это еще не все! В далеких планах Алины издание грандиозного собрания сочинений, где были бы собраны лучшие произведения мировой литературы. Его формат отличается от классической серии «Литературных памятников» тем, что в его основу будет заложен принцип дорожной карты. Ориентируясь по ней, пытливый читатель никогда не пропустит шедевра, более того, придет к нему абсолютно подготовленным, знающим и нацеленным на получение максимального удовольствия.

Спрашиваю, что из последних прочитанных книг произвело на нее наибольшее впечатление. Ответ озадачил.

— «Записки революционера» Петра Кропоткина. Никак не ожидала найти в этой книге такие яркие, сочные зарисовки быта Москвы второй половины XIX века.

Вообще Алина умеет удивлять. Там, где девушки ее круга со страстью обсуждают достоинства сумок Hermès или Louis Vuitton, она анализирует прозу Кортасара и Воннегута. Или очень подробно, с какой-то киноведческой дотошностью объясняет, почему ей так понравился новый фильм Алексея Сигарева «Страна Оз».

При этом она никакой не синий чулок. Живая, жгучая, яркая, смешливая. Ей так нравится наряжаться, ей так идут платья из новой коллекции Valentinо, которые приготовил для нее наш стилист. И как хорошо они смотрятся вместе с Костей. Идеальная пара!

Недавно она окончила актерские курсы. Неужели собирается еще и стать актрисой?

— Нет, просто захотела лучше узнать, что такое профессия мужа. Актерство всегда было для меня загадочной профессией. Я даже не могла себе представить, что можно к этому занятию всерьез относиться, пока не познакомилась с Ириной Константиновной, не услышала ее рассказы о Сергее Федоровиче. Только после этого я поняла, как можно этим жить. Столько мне открылось в этом правды, страсти, любви и смысла.
Она уже успела сняться в фильме у их общей подруги Сони Карпуниной.

— Как называется?

— «Все просто»! Вы не поверите, но там у меня даже много слов.
А осенью они летят в Крым, где снова будут втроем в кадре — Алина, Костя и Ирина Константиновна. Фильм-сказка. Пока не снято!

Константин Крюков

Жить сейчас

у Константина Крюкова репутация одного из самых стильных людей Мос­квы. На это сработало сразу несколько обстоятельств: во-первых, внешность. Красивый, молодой, кудрявый, фотогеничный. Во-вторых, европейский лоск. ­Все-таки ­оранжерейную и толерантную Швейцарию, где прошло его детство, никуда не спрячешь. Нет-нет, да и напомнит она о себе посреди хмурого московского ландшафта. В-третьих, близкое родство с кланом Бондарчуков. Сын известной актрисы, внук великого режиссера и племянник влиятельного дяди, Костя, можно сказать, лицо российского кинематографического истеблишмента, а точнее, тот, на кого бы этот истеблишмент хотел быть похожим.

Но, увы, такое возможно только в самых смелых мечтах или… в кино. В реальности Костя Крюков, конечно, белая ворона на довольно разномастном, грубовато намалеванном фоне, куда он попал совершенно случайно и где всегда будет чувствовать себя чужаком-иностранцем. Про себя он это знает, хотя и не подает вида, стараясь со всеми держаться с той невозмутимой вежливостью и спокойствием, которое и отличает подлинно воспитанных людей. Иногда кажется, что эта сдержанная отстраненность должна мешать его актерской карьере. Все-таки актер — это преж­де всего страсти, безумства, готовность сходу раз­рыдаться или закричать. Ничего этого представить себе в исполнении Крюкова почти невозможно, так же как ситуацию, при которой он может повысить голос или кому-то нахамить. Но странное дело, на экране ему веришь безоговорочно. Кадра не портит, эмоций не форсирует, слезу не выжимает. Кинопленка любит его лицо. Даже когда он молчит, хочется смотреть только на него, а когда произносит чужой текст, веришь, что это он сочинил сам прямо сейчас на ходу. Так в кино умеют существовать только малые дети или профессионалы экстра-класса.

Впрочем, Костя давно вышел из детского возраста, а профессионалом совсем себя не считает. Тогда кто же он?

По жизненному амплуа он, скорее, наблюдатель. Человек со стороны, старающийся сохранять между собой и миром дистанцию. И все эти модные стрижки, пиджаки-галстуки, курточки-­платочки — этот по-настоящему элегантный и продуманный камуфляж, линия обороны, ­которую он научился возводить, не подпуская никого к себе близко. И даже его брак с прекрасной девушкой Алиной Алексеевой — любимый сюжет многих таблоидов — видится со стороны шкатулкой с секретом. При абсолютной доброжелательности и внешней открытости эти двое остаются непроницаемыми для любопытных взглядов и назойливых объективов. Известно только, что живут они постоянно за городом вместе с его бабушкой Ириной Константиновной Скобцевой, Иришей, как ее ласково называет Костя. Много путешествуют вдвоем, иногда вместе снимаются в кино. Алина, скорее, за компанию. Не пропадать же такой красоте, думают режиссеры! А еще известно, что она, дипломированный юрист, сама визирует его трудовые договоры, контролирует переговоры с деловыми партнерами и вообще, что называется, «держит руку на пульсе», как, впрочем, и полагается любящей жене.

С Костей мы познакомились лет восемь назад, когда он еще не был женат ни первым, ни вторым браком. Он только что снялся в «Девятой роте» у своего дяди Федора Бондарчука и был, как говорится, нарасхват. Глянцевые журналы буквально рвали его на части, пытаясь выяснить про него самые сокровенные подробности, задавая вопросы типа: «Чаще ли вы занимаетесь сексом, чем нормальные люди?» На это Костя лишь удивленно вздымал правую бровь: «А почему вы считаете меня ненормальным человеком? И сколько занимаются сексом нормальные люди?»

Для недавнего дебютанта он держался даже слишком хладнокровно. И мне это понравилось.

Выяснилось, что кроме диплома художественной академии у него есть еще юридический диплом и диплом геммолога (специалиста по драгоценным камням). Что он в совершенстве знает английский и французский, что легко может объясниться по-чешски и по-немецки. А еще он фотографирует и пишет стихи. Вот такая разносторонняя личность! Особенно меня заинтересовала статья Яна Гайда, президента союза чешских графиков, назвавшего Кос­тю ни много ни мало «первым гением XXI века».

— Это было написано под впечатлением от моих картин, — спокойно сказал Константин, как о чем-то само собой разумеющемся. — Ян — человек эмоциональный, я многим ему обязан. В частности, он заставил меня более серьезно относиться к живописи.

Живопись у Кости в крови. Помню, что мое первое и единственное общение с его дедом Серге­ем Федоровичем Бондарчуком свелось к обсуждению нового пейзажа маслом, который он только закончил и рвался показать незнакомому журналисту. Про кино он говорить тогда совсем не хотел, а вот страсть к живописи буквально полыхала у него в душе, рвалась наружу, обжигая цветным пламенем белоснежные стены просторной квартиры на Тверской, тогда улице Горького. Осень, стога, голубое небо… Кажется, что-то из эпохи чеховской «Степи», которую он в то время снял. Ирина Константиновна Скобцева подала нам чай и тихо исчезла, а он рассказывал о своих сербских корнях и предках, о книгах, которые любил, о полотнах, которые его окружали. В грудном, глубоком актерском голосе я слышал интонации Пьера Безухова, знакомые с детства. В них звучала какая-то странная растерянность перед этим миром и наступающим новым временем, и детский восторг, и горечь, что вот главной-то своей картины он так и не написал и, наверное, уже не напишет.

Потом, как ни странно, какое-то их смутное сходство я улавливал в Косте, особенно, когда однажды увидел, как он сидит с трубкой и пытается что-то рисовать в блокнот. Вообще гены — великая и непознанная вещь. Никто не знает, когда и как они вдруг напомнят о себе. Но ведь именно Сергей Федорович в один из немногих своих приездов в Швейцарию разглядел во внуке художественное дарование и посоветовал родителям отдать его учиться в специальную школу.

— А потом он мне даже завидовал, — вспоминает Костя, — потому что сам никогда нигде не учился, рисовал по наитию, интуитивно. И очень мучился, что не владеет элементарной техникой.

Он не комментирует смысл картин и не объясняет изображенные там символы: пусть каждый видит свое.

— Один человек расшифровал мои картины по Каббале, и все странным образом сошлось.

Из художников, оказавших на него наибольшее влияние, Костя сходу называет Врубеля.

— Я впервые увидел его картины в Третьяковской галерее, когда мне было лет 14. Не знаю никого другого, кто умел бы так видеть. Возьмите «Демона» — это неканоническая трактовка, демон — самое одинокое и страдающее существо на свете.

Сегодня полотна Кости можно увидеть на его сайте, но впечатление будет, скорее, смутным. Они выполнены в необычной технике — это крайне детализированная многослойная живопись, в которой реалистически выполненные фрагменты сочетаются с символическими, зашифрованными. Работа трудоемкая, кропотливая. Иная картина занимает до двух месяцев непрерывных трудов. Вряд ли поклонницы подозревают подобное усердие в таком денди, как Костя.

— Я рисую не для продажи. В них слишком много личного, и я не готов с ними сейчас расставаться: что-то находится у меня дома, что-то у друзей. В декабре, может быть, устрою выставку на дедовой квартире. Там давно уже никто не живет. Просто такой домашний вернисаж для своих. Придете?
Конечно! Так интересно спустя почти 40 лет переступить порог дома, где я впервые увидел картины С. Ф. Бондарчука, и где теперь займут свое место полотна его внука. И в этом соседстве, как и в присутствии их имен в нашей жизни, есть что-то бесконечно важное, что продолжает нас связывать с прошлым и дает надежды на будущее.

Ничего этого, разумеется, я не говорю Косте. В конце концов, он пришел всего лишь сняться для модной обложки.

Рыночный расклад Что осень нам готовит
Скачать Содержание
Закрыть